Ознакомительная версия.
Она говорила с герцогом, скрестив руки на груди. Он слушал, морщась и поджав губы. Ответил с язвительной ухмылкой, Аланис тряхнула головой, шаркнула каблуком по снегу. Герцог сказал что-то еще, примирительно разведя руками. Тогда Джо услышал гневный возглас миледи:
– Сделай же что-нибудь! Мы не выдержим двадцать дней!
– Сделать – что?! – закричал он в ответ. – Ну что?!
– Я предлагала…
– Дурь и бесчестие! Слышать не хочу!
Развернувшись, они пошли в разные стороны.
* * *
Ночью гарнизон поднялся по тревоге. В этот раз не атака, а – пожар. Горели казармы дворцовой стражи. Сравнительно небольшие, хорошо отапливаемые, со множеством коек, они казались хорошим местом для госпиталя. Герцог велел помещать туда раненых. После вылазки Стила и падения Престольной Цитадели их было больше полусотни. Людей у герцога не хватало, потому за ранеными смотрели посменно только два лекаря и два грея, а помогали им дворцовые слуги – из тех, кого кайр Хэммонд счел благонадежными. Эти «благонадежные» и подожгли казармы. Убили грея и лекаря, разлили и подожгли масло, заколотили снаружи двери. Госпиталь превратился в душегубку.
Вместе с воинами герцога Джоакин таскал воду, крушил топором ставни, ломал двери. Изнутри казарм хлестали языки пламени, слепяще яркие среди ночи. Крики людей тонули в дыму. Иногда кто-то выпрыгивал в окно и, давясь кашлем, катался по земле, а его обсыпали снегом, чтобы сбить с одежды пламя. Но таких было очень мало. Большинство раненых спали, когда вспыхнул пожар, а проснувшись, оказались беспомощны. Многие из них и ходить-то не могли.
– Найдите их! – шипел герцог, мечась в отчаянии и бешенстве. – Найдите тех, кто это сделал! Изжарьте на углях! Их родичей, их детей, их друзей – перебейте всех тварей!
– У-уууу-уууу… – выл какой-то бедняга, катаясь по снегу. На нем сгорели волосы и половина лица…
– Милорд, вы нужны на стене, – сухо отчеканил Хэммонд, поклонившись герцогу.
– Какой тьмы на стене?! Я нужен здесь!
– Атака, милорд. Небывало сильная. Нужны все, кто может держать оружие.
Ориджин почернел лицом.
– Вы не видите, кайр?! Люди нужны здесь!
– Вижу, милорд. Делайте выбор. По мне, стена важнее.
Герцог сжал кулаки, заскрипел зубами от бессильной злости.
– Тьма. Тьма! Тьма!! …Все на стену! К чертям пожар! Воины – на стену!!
Джоакин дернулся в растерянности. Несколько греев помогали тем немногим, кто спасся из огня. Остальные ринулись к стене следом за лордом. Куда бежать? Кому больше нужна помощь?..
Женская рука поймала его за локоть.
– Идите со мной, Джоакин Ив Ханна.
В кабинете покойной императрицы горели свечи. Искровая машина испустила последний дух вчера, и никто даже не пробовал ее починить. Стоял холод, леди Аланис куталась в шубу.
– Садитесь, Джоакин.
Она указала ему на кресло, но сама осталась на ногах, мерила кабинет неспокойными шагами зверя в клетке.
– Как видите, мы погибаем, – сказала Аланис очень ровно, без тени страха.
– Нет, миледи! Мы выигрываем все бои, и потери врага во много раз больше наших!
Она отмахнулась:
– Чушь. К Серпу приходят подкрепления. И на его стороне – трехсоттысячный город. Мещане боятся нас, но в трущобах Фаунтерры полно тех, кто готов рискнуть головой за монету. Нищие, бродяги, воры, подмастерья – все они голодают и мерзнут зимой. Серп даст им пару глорий и миску гуляша – и они возьмут в руки арбалеты. За каждым, кого мы убьем, придут пятеро. Стэтхем обещал привести войско через двадцать дней. Мы не выдержим столько.
– Вы хотите… – Джоакин поискал слово, – …отступить? Я могу вывезти вас на лодке. Ночью мы проберемся так, что не заметят.
– Я не из тех, кто выбирает бегство, – Аланис положила руку ему на плечо. – Но действительно хочу, чтобы вы пробрались на берег. Один, без меня.
Он вскочил:
– Я не брошу вас в беде, миледи!
– Не об этом прошу. Спасите меня, Джоакин! Спасите всех нас!
– Как?!
Леди Аланис подала ему конверт из коричневой бумаги, запаянный сургучной печатью.
– Здесь мое письмо графу Эрроубэку из Альмеры. Доставьте его.
Он нерешительно взял конверт, взвесил на ладони. Письмо казалось слишком легким, чтобы исправить положение.
– И это всех спасет?.. Но как?
– Вы многого хотите, сударь. Не думаю, что должна посвящать вас во все секреты.
На ней не было маски, шрам темнел поперек щеки. Странным образом он помогал Джоакину мыслить трезво.
– Миледи, не поймите неправильно. Спасти вас от смерти – самое отчаянное мое желание. Но я должен ясно понимать, что делаю и для чего. Не хочу быть слепым орудием в чьих-либо руках. Даже – простите, миледи, – в ваших.
– Слепым орудием?
– Да, миледи. Вы во всем доверились герцогу. Связали с ним все надежды и планы, даже свою жизнь отдали в его руки. Но сейчас вы просите не его, а меня. Отчего так?
Она выдержала паузу, чтобы придать веса ответу:
– Вы можете сделать то, Джоакин, с чем не справляется герцог Ориджин.
Какие звучные слова! Они были бы уместны в заброшенном сарае среди полей Альмеры… Но для спальни императрицы слишком много пафоса.
– Я не так наивен, миледи, чтобы поверить в это. Когда-то был, но вы же сами отучили меня от наивности! Мне кажется, все обстоит иначе. Я не стану задавать вопросы, в отличии от герцога. Поэтому вы поручаете дело мне.
Аланис склонилась к нему, сняла с его головы шлем, ласково потрепала по волосам.
– Гордый мой Джоакин! Не хотите быть орудием – это так красиво! И так наивно. Боги, идет война. Каждый из нас – орудие! Если не хочешь или не можешь быть им – зачем ты тогда нужен? Эрвин умеет строить планы, командовать войском и выигрывать битвы. Я умею писать письма и находить союзников, и знаю столицу достаточно хорошо, чтобы найти путь во дворец. Мы – инструменты для этих целей. Без этого – какой был бы в нас толк?! И вы, Джоакин, орудие. Вы – тот единственный механизм, который сможет доставить мое письмо целым и вручить его графу так, чтобы он поверил, что письмо от меня. Вот почему я выбрала вас.
Он почувствовал, как розовеет от смущения. Отвел глаза. Аланис продолжила, понизив голос:
– Я сказала Эрвину о своей задумке, и он ответил: путевец не справится. Кайры не подойдут, поскольку граф Эрроубэк не поверит им, а Джоакин просто не сможет. Его схватят, отнимут письмо, узнают, что леди Аланис Альмера жива. Мы потеряем рычаг влияния на Галларда, и тот пошлет против нас войска. Вот что ответил Эрвин. А теперь…
Она прижала письмо к его ладоням.
– Теперь – выбор за вами, Джоакин. Можете пойти к Эрвину и сказать: «Вы правы, милорд, я не справлюсь. Если поеду с таким заданием, то погублю всех». А можете взять письмо и добраться в Альмеру, и спасти меня, герцога, войско Светлой Агаты, весь мятеж. Что предпочтете, Джоакин Ив Ханна?
Он вскочил на ноги:
– Простите, миледи! Я глуп и ничего не понимаю. Простите меня! Я сделаю все, что нужно! Я справлюсь! Вы можете на меня положиться! На кого еще вам рассчитывать, как не на меня!
Аланис сжала его ладонь обеими руками.
– Благодарю вас, Джоакин. Я очень надеялась на ваше согласие.
– Боги, разве я мог отказать?!
Она погладила его руку.
– Теперь слушайте. Вы должны беречь себя. Рискуйте как можно меньше. Переплывите лодкой на дальний берег – там лес. Пройдите пешком милю вниз по Ханаю, попадете в деревню. Там купите другую лодку и переправитесь назад на правый берег. Через Фаунтерру идите днем, не крадитесь в сумерках, как вор. У вас видная внешность, никто не заподозрит неладного. Придите на вокзал и купите билет до Алеридана, но сойдите с поезда раньше. Замок графа стоит на реке Бэк, вы будете проезжать ее к вечеру следующего дня. Добейтесь встречи с графом, отдайте ему конверт. Он знает мой почерк, но все равно не поверит – подумает, письмо подделано, или я писала под пытками. Тогда убедите его. Расскажите, какая я. Расскажите о своей любви. Говорите так, чтобы граф вам поверил. Если кто и сможет, то это вы, Джоакин!
Он не сдержал прилива чувств и крепко обнял ее. Тут же отдернулся, пылая румянцем.
– Возьмите это с собою, – сказала Аланис. – Вспоминайте меня.
Она подняла рукав шубы и сняла с запястья браслет: ленту синего шелка с одной жемчужинкой.
– Возьмите…
Положив ленту на ладонь Джоакина, леди Аланис горячими пальцами сжала его руку.
* * *
– Уплыть подальше – это вы с миледи хорошо придумали. Очень ко времени, – говорил Весельчак, а Джо отвечал ему:
– Ты не болтай, а греби.
– Одно другому не мешает. Я, знаешь, мог две вязанки дров нести и при этом байки травить. У меня дыхалка что надо.
Ознакомительная версия.
